Притча, которая читалась сегодня за богослужением, может относиться не только к слову Божиему, то есть к проповеди в широком смысле, но и к молитве как таковой а также к такой как Иисусова молитва.

Под семенем, которое всевается в человеческое сердце, можно понимать молитву Иисусову. Многие из нас, может быть, слышали о ней из проповедей или читали в книгах разных святых отцов. Очень многие отцы более или менее подробно говорят об Иисусовой молитве, называя ее разными аскетическими терминами. Иные – умным деланием, иные – просто непрестанной молитвой, иные – памятью Божией или поучением Божиим. Мы слышим проповедь о молитве Иисусовой, пытаемся молиться ею, но если при этом наше сердце, по слову притчи, совершенно вытоптано страстями, то, конечно же, дьявол приходит в него, как бы по проторенной, уже привычной для него дороге. Греховные помыслы, которые изображены в притче под видом птиц, похищают у нас Иисусову молитву, и мы, начав молиться, вдруг совершенно забываем о ней – она исчезает из нашего сердца, как будто бы ее вовсе не существует. Подчас, много раз на дню вспомнив о молитве, мы пытаемся творить ее, но вновь и вновь теряем и полностью забываем о ней, даже в тех обстоятельствах, когда, казалось бы, мы должны были бы молиться особенно усердно. Это происходит потому, что когда мы молимся Иисусовой молитвой, то не препятствуем дьяволу непосредственно входить в наше сердце – под видом сильно действующей страсти или мелких греховных помыслов. И молимся, и одновременно даем дьяволу, страстям, греховным помыслам доступ в наше сердце.

Для того чтобы молитва удержалась в нашем сердце, чтобы она имела возможность пустить в нем корни, не нужно позволять греховным помыслам «вытаптывать» или «выклевывать» ее. Нам необходимо не просто молиться, не просто посеять семя Иисусовой молитвы в своем сердце, но еще и противиться греховным помыслам – и страстям, сильно действующим в нас, и мелким греховным помыслам, потому что и они способны привести нас в забвение молитвы.

Бывает также, что мы молимся и совершенно не беспокоимся о том, что наше сердце остается бесчувственным, пребывает безразличным и холодным, не испытывая никакого сочувствия к молитве. Мы говорим молитву без всякого чувства и думаем, что так и нужно, что, вероятно, это наше естественное состояние, – да и откуда, мол, может у нас взяться что-то большее? Мы не ревнуем о том, чтобы молиться с чувством, прежде всего – покаяния. Это главное и первое чувство, которое должно сопровождать молитву начинающего, хотя есть и другие: смирение, любовь к Богу, кротость и все прочие добродетели, изображенные в Евангелии. Не стоит думать, будто духовная жизнь и бесстрастие – синонимы бесчувственности. Бесчувственность – это самый страшный порок, а бесстрастие – вожделенная добродетель. Бесстрастие нужно понимать не в том смысле, что у человека пропадают все чувства, но именно греховные чувства. Им мы должны противиться, а естественным, тем паче духовным – наоборот, должны дать возможность процветать в нашей душе, должны заботиться об их развитии.

Посмотрим на Спасителя: Он гневался. Но как и на кого? На тех людей, которые погибали в неверии, причем гневался, «скорбя об ожесточении сердец их» (Мк. 3, 5), то есть именно по причине того, что любил их. Иногда мы сердимся на своих близких за то, что они, например, не хотят поесть или отдохнуть, хотя очень устали, – не берегут своего здоровья. Мы сердимся, потому что сочувствуем им. Подобное чувство гнева, основанное на любви, было и у Спасителя. Также в Евангелии говорится, что Спаситель скорбел и плакал о смерти Лазаря, которого Писание называет Его другом (см. Ин. 11, 33–35), – значит, у Спасителя были человеческие чувства, Он испытывал привязанность к конкретным людям. Например, Он особенно приблизил к Себе апостола Иоанна Богослова, который был Его любимым учеником . Значит, и в этих чувствах не было ничего плохого и греховного. Далее, в Гефсиманском саду Спаситель молился Отцу Своему до кровавого пота, прося избавить Его от чаши страданий (см. Лк. 22, 41–44). Следовательно, когда человек смирится перед Господом и будет готов в конечном счете, если нужно, вытерпеть все, то он не согрешит, если будет умолять Бога избавить его от скорбей. Можно было бы и более подробно разбирать каждый поступок и слово Спасителя, чтобы увидеть, что Он был в действительности живым человеком, в Котором было все человеческое, всё кроме греха. А из этого понять, что и нам следует стремиться не к бесчувственности, а к отсутствию греховных чувств. В молитве же чувства даже должны быть и нам нужно стремиться развивать их в себе. Однако не разгорячая при этом своего воображения, чтобы не прийти в состояние некой экзальтации (то есть повышенного настроения с оттенком восторженности). Как было сказано, прежде всего, нам необходимо искать покаяния, – вместе с ним в нас откроются и другие духовные, чистые чувства. Итак, для того чтобы молитва укоренилась в нашем сердце, мы должны победить еще и свое сердечное окаменение, безразличие и равнодушие и возбудить в своем сердце духовные чувства, прежде всего – чувство сердечного сокрушения.

Первое, что нам необходимо – это противиться греховным помыслам и страстям, второе – возбудить в себе чувство покаяния, а третье – не предаваться суетным помыслам. Ведь часто когда мы молимся, совершая свое правило или во время богослужения, то не перестаем думать и вспоминать о разных мелочах, которые будто бы очень для нас важны. Иногда нам на память приходят какие-то действительно необходимые дела, – только вспоминаем мы о них не вовремя. Но иной раз мы думаем о предметах совершенно посторонних и ненужных, без которых мы прекрасно можем обойтись: о каких-нибудь бесплодных поступках, о людях, общение с которыми не приносит пользы ни нам, ни им и так далее. Вот поэтому, когда мы молимся, мы должны также заботиться и о том, чтобы не увлекаться суетными помыслами, иначе – эти помыслы постепенно окрадут нашу молитву, и мы будем просто формально повторять ее, без всякого внимания и сердечного сокрушения, не имея никакого духовного плода. В такой молитве мы не приобретаем благодати, поэтому происходит то, что мы как будто и заставляем себя молиться и осознаем необходимость молитвы, в особенности молитвы Иисусовой, однако же или вовсе о ней забываем, или молимся чисто формально, не ощущая действия благодати и не испытывая никаких чувств.

Для того чтобы преуспеть в молитве, нужно проявить усердие. Когда же мы преуспеем в молитве, то получим от Бога благодать – ту силу, то Божественное содействие, которое будет помогать нам преуспевать и в прочих добродетелях. Преподобный Иоанн Лествичник называет молитву матерью всех добродетелей, ибо тот, кто приобрел молитву, получает помощь Божию, – своими же силами человек, как известно, не может исполнить возвышенные евангельские заповеди. Они кажутся нам даже совершенно неисполнимыми, идеальными настолько, что реальный человек в реальной жизни не может, по нашему мнению, этого совершить. Однако мы думаем так по той причине, что рассчитываем только на свои собственные силы, – и действительно, человек сам по себе не может исполнить заповеди, ему необходимо Божие содействие, которое как раз и преподается ему через молитву, в особенности через непрестанную молитву Иисусову. Мы должны всегда просить помощи у Бога, и тогда только сможем совершать добродетели.

Итак, притчу о сеятеле нужно понимать не только в смысле вообще проповеди христианского учения и евангельских заповедей, но и в узком смысле – в смысле Иисусовой молитвы и молитвы как таковой вообще, которую мы должны хранить так, как учит нас Евангелие. И молиться мы должны так, как учит Евангелие, и жить так, как учит Евангелие, а не по своей логике, не по своему уму. Как в физическом, так и в духовном мире существуют свои непреложные законы. И если тот, кто попытается нарушить законы физического мира, только причинит себе этим лишнюю скорбь, а то и погибнет, так и тот, кто попытается в духовной жизни руководствоваться не евангельским законом, а своим собственным и изобретенным, обязательно падет. Поэтому будем жить, мыслить и чувствовать по Евангелию, ибо другого пути у христианина нет. Можно сказать просто: иного пути вообще нет. Ибо что такое христианин? Это человек, живущий правильно, по естеству, каким его создал Бог. Именно поэтому можно сказать, что другого пути, кроме пути Евангелия, в духовной жизни нет.

Итак спросим сегодня себя, стараемся ли мы посеять и взрастить в сердцах наших семена добрых намерений и желаний. Есть ли в нас, в нашей деятельности начатки христианских добродетелей? А жизнь наша на земле мала, время посева кратко. Мигом пройдет жизнь, кончится время сева, очутимся у дверей гроба, и тогда страшно будет явиться на тот свет ни с чем. Земледельца, не потрудившегося засеять свое поле, ждет зимой голод. Горькая участь в будущем ждет беспечного христианина, ничего не сделавшего во славу Божию, на пользу ближнего, во спасение души своей. Без посева не бывает жатвы: так нечего будет жать в вечности и беспечному христианину. Убоимся горьких последствий праздности, лености и нерадения. Будем сеять, трудиться, работать, каяться и молиться и за кратковременные труды пожнем плоды вечности.

Аминь.

Схиархимандрит Авраам (Рейдман) и Митр. Владимир Сабодан

Проповедь отредактирована.

Views (55)